#1

[yeahwhatever]

в этот пост буду кидать те зарисовки, у которых нет и не будет продолжения (скорее всего)

1.

no name

"Похмелье приятным не бывает.
Леша, к своему великому сожалению, знал это не понаслышке. Особенно ясно - хотя, скорее, замутнено, - он понимал это сейчас, когда в голове задорно бегала стайка гномиков в металлических ботинках. Видимо, они попали туда вчера, вместе с ромом, который с энтузиазмом вливал в себя Леша. Именно в такие моменты он отчаянно желал построить машину времени и надавать тумаков вчерашнему себе.
Но машины времени у Леши не было, а тумаков себе нынешнему давать почему-то не хотелось. Зато хотелось пить. И немножечко умереть.
Алексей открыл глаза и тут же пожалел об этом. Солнечный свет был настолько резким, что возникло желание зашипеть и уползти в какую-нибудь темную пещерку. Но с пещеркой вышел тот же облом, что и с машиной времени. Повалявшись пару минут в кровати, Леша встал, когда решил, что на сегодня достаточно поупивался жалостью к себе. Опираясь на стенку, он дошел до кухни, в аптечке исключительно интуитивно нашел антипохмельные таблетки и слегка дрожащими руками начал бороться со своим паршивым состоянием.
Когда головная боль отступила, но еще не капитулировала, Леша отправился в ванную комнату в наивном порыве привести себя и свою голову в порядок. У Вселенной были другие планы.
Голова в порядок не пришла, - наоборот, хаос в ней только усилился при виде незнакомого мужика, мирно сопящего в ванне.
- Эээ?... - только и смог выдать Леша.
Незнакомец не ответил, только всхрапнул и повернулся на другой бок - лицом к владельцу своего "ложа". Алексей перевел дух. Незнакомец оказался очень даже знакомцем - соседом Леши, которого звали Роберт.
Леша вспомнил, что вчера Роберт завалился к нему в гости с бутылочкой рома, чтобы получить свою дозу "йо-хо-хо" и что-то отпраздновать. Память молчала о том, что именно они хотели отпраздновать, - "йо-хо-хо" вышел довольно славный.
Помедитировав секунд тридцать над неподвижным телом, Алексей отправился на кухню заваривать чай и дожидаться от собутыльника прихождения в себя."


2.

"Сказкомания"

В тридевятом царстве, тридесятом государстве…
Нет, не так.
Жили-были…
Тоже не то.
О! Придумала!
Погода была ужасная, принцесса была прекрасная.
На самом деле прекрасная была не одна, а целых несколько, да и не такие уж и принцессы они все были. Но погода действительно была отвратная – ливень с грозой.
Именно из-за этой погоды все испытания на сегодня отменили, а участникам дали выходной. И эти самые участники – точнее, участницы, - не знали, куда деться от скуки.
- Я думала, что выходной – это здорово, - вздохнула Кортни. – Но сейчас я бы все отдала, чтобы выполнить хоть одно из тех идиотских заданий.
- Я обычно не соглашаюсь с тобой, - скучающе протянула Гвен, - но в этот раз я изменю своим принципам.
- Да что там, я обычно с вами вообще не разговариваю, - подала голос Хезер, - а сейчас накатило…
- Мы не можем просто так пролюбить внезапный подарок судьбы, девочки, - наш выходной, - завила деятельная ЛиШона. – Надо что-нибудь придумать.
- ЛиШона права, - поддержала бойкую мадам Бриджетт.
- Тогда пусть каждая придумает по занятию, - предложила Кортни.
- Бутылочка, - сказала Хезер.
- Без парней неинтересно, - отрезала Кортни. – Еще?
- Фанты? – предложила Бриджетт.
- Без алкоголя неинтересно, - вздохнула Гвен.
- А сама-то что предложишь? – съехидничала Хезер.
- Да есть у меня идейка, - таинственно усмехнулась готесса. – Мне моя знакомая по переписке – она иностранка – прислала интересный ритуал, который провел почти каждый ребенок в ее стране.
- Что за ритуал? – заинтересовалась ЛиШона.
- Ритуал вызова Baba Yaga, - сделав ударение на первый слог в обоих словах, ответила Гвен. – Я поняла, что это кто-то вроде ведьмы.
- А если не сработает? – фыркнула Кортни.
- Вот мы и проверим – существует Baba Yaga или это все байки, - просто сказала готесса.
Через пятнадцать минут девушки сели в круг, рядом зажженные свечи, а внутрь круга положив обглоданную куриную ножку, – у Оуэна везде были заначки, - зеркало, на котором красной помадой – ну, не кровью же! – был нарисован странный дом с птичьими ногами, и чей-то платок.
Велев всем взяться за руки, Гвен начала читать заклинание вызова ведьмы:
- Baba Yaga kostyanaya noga, не лежи на pech, приходи на kulich!
- А что это? – шепотом спросила Кортни.
- А я знаю? – также шепотом ответила Гвен. – Мне что велели сказать, то я и говорю.
Минут пять они просидели в тишине. Потом им надоело.
- Похоже, у твоей ведьмы сегодня много дел, - съязвила Хезер.
- Или кто-то другой позвал ее, - добавила Кортни.
- Да ладно, будто вы действительно ее ждали, - примирительно сказала Бриджетт.
- Наверно, она не хочет kulich, - рассмеялась ЛиШона.
- Почему же не хочу? Я бы не отказалась! – проскрипел сзади чей-то старушечьих голос.
Девушки с визгом отпрыгнули в противоположную сторону и поплотнее прижались друг к другу.
В дверях стояла бабушка, но это была самая необычная бабушка, которую они когда-либо видели. Ее редкие седые волосы были спутаны и оттого казались грязными; ее нос был невероятно длинными так сильно загнутым, что был похож на круг, к тому же он немного касался торчащего изо рта зуба; сама она была маленькая и сморщенная. На голове у нее был древний платок, который, похоже, был ей ровесником, а ее одежда больше напоминала многослойные лохмотья. На ногах у нее была странная плетеная обувь.
Конечно, будь девушки русскими, они бы знали, что бабуле надо предложить хлеб-соль, но, так как они были из Канады, в такие тонкости они посвящены не были.
Как уже наверняка догадались наши читатели, это была Баба Яга, которую усиленно вызывали скучающие девицы. Постояв пару минут в дверях, персонаж русских народных деловито продефилировала в комнату и по-хозяйски расположилась на чьей-то кровати.
- Ну? Чаво испужались? Чай, не укушу, - немного шепелявя, успокоила их неожиданная гостья. – А где хлеб-соль? А обещанные куличи? Хоть бы чаю заварили, непутевые, - посетовала бабуля. – Всему-то эту молодежь учить надо, - бормотала она, вытащив откуда-то из своих складов белую скатерть.
Постелив ее на полу, она приглашающим жестом указала на нее и, не дожидаясь «непутевых», тут же уселась на край.
Дружной кучкой с другого краю уселись и девушки.
- Чего тощие-то такие? – поинтересовалась бабуля. – Чай, не ешьте? Мужик-то на кости не кинется, не пес, знаешь.
Баба Яга хлопнула в ладоши, и из ниоткуда на скатерти появилась еда.
- Кушайте, кушайте, - велела она, - меня не кормите, так я вас накормлю.
- Бабуля, - пискнула Бриджетт, - а вы кто?
- Я-то? – улыбнулась бабуля. – Сами вызвали, а еще и спрашивають! Я – Баба Яга, костяная нога, - похлопав для убедительности по странного вида ноге, ответила бабушка. - Ну-с, девки, - откусив от пирога, спросила она, - чаво звали?
Переглянувшись со всеми, Гвен ответила:
- Скучно было.
Баба Яга хмыкнула.
- Скучно им было, - пробормотала она себе под нос. – У меня скотина не кормлена, дом не убран, Иван-дурак приехать должен, а им, знашь, скучно было! Чай веселей со мной, старухой, стало? – ехидно поинтересовалась Яга.
Девушки пристыжено молчали.
- Вот то-то же, - нравоучительно подняв палец вверх, сказала гостья. – Как надавала бы вам, чтоб неповадно больше было, - она многозначительно замолчала. Дрожащая кучка, кажется, стала еще плотнее. – Скучно было? Ну это мы ща исправим, - внезапно зычным голосом сказала Яга и, хлопнув в ладоши, исчезла вместе со скатертью.
Не успели наши героини придти в себя, как вдруг в окошко заглянула чья-то лысая, сморщенная голова:
- Девки, бабку мою не видели?
Девушки молча перевели взгляд на то место, где только что была Баба Яга.
- Была здесь? – допытывался старикашка.
- Была. Исчезла, - лаконично и подробно просветила его ЛиШона.
- Понятно, - кивнул дедок. – Меня, кстати, Кощеем звать. Будет скучно – зовите, - подмигнув, он исчез.
- Кто такой Koschei? – спросила Хезер.
- А что, позвать хочешь? – усмехнулась Кортни, постепенно отходя от шока.
- Конечно, - фыркнула Хезер, - а то ты на него так смотрела, так смотрела…
Девушки рассмеялись. Когда у вас по дому разгуливают странные старушки, а потом их разыскивают не менее странные старички, которые еще и заигрывают с вами, то вы как-то не особо реагируете на подколы со стороны неприятеля.
- Знаете, это немного смахивало на «Практическую магию», - задумчиво сказала Бриджетт. – Симпатичные девушки проводят ритуал…
- Ты смотрела «Практическую магию», Бридж? – спросила Гвен.
- Гвен, я говорю тебе, что ритуал сработал! К нам пришла Baba Yaga…
- Я думала, «Практическая магия» - кино для пятиклашек…
- Гвен! Сосредоточься! Ритуал…
- Да поняла я… ЛиШона, скажи, что ей не привиделось.
- Ты смотрела «Практическую магию», Бридж?
Не успела блондинка ничего ответить, как влезла брюнетка:
- А вам не кажется, что надо подумать о последней фразе Baba Yaga? Она нам пообещала веселую жизнь, а что она имела в виду… - Хезер задумалась. – Ничего хорошего в голову не приходит.
Улыбки плавно сползли с лиц остальных.
- Мда, - протянула Гвен.- Мы по уши в дерьме, если не сказать в жопе.
- Гвен! – укоризненно посмотрела на нее Кортни.
- А что? Если бы я сказала «Леди, количество вещества, которое похоже на шоколад, но не является шоколадом, превысило допустимые нормы», ситуация бы от этого изменилась?
Никто не нашел, что на это ответить.
- Я есть хочу, - внезапно жалостливым голоском сказала Бриджетт.
- Пока бабка здесь была, чего не ела? – ехидно спросила ее ЛиШона. – Она-то еду предлагала.
- Да как-то не до еды было, - обиженно пробурчала блондинка. – У Оуэна в заначке еще есть что-нибудь?
- Только для тех, кто не боится истекшего срока годности, - заглядывая в тайник толстячка, ответила ей Хезер.
- То есть, ничего, - вздохнула голодающая. – Пошлите еды у Криса натырим?
- «Натырим»? – переспросила Гвен. – Наша Мисс Давайте-Поступать-Справедливо-И-Говорить-Правильно только что предложила стянуть у нашего драгоценнейшего ведущего еду?
- Но кушать-то хочется, - резонно ответила Бридж и, напялив на себя плащ, вышла за двери.
Остальные переглянулись, и одновременно у каждой живот издал рев ожившего холодильника. Поняв, что они обречены, девушки отправились вслед за блондинкой.
Еду у ведущего они воровали уже давно, так что опыт кое-какой имелся. Без особого труда они залезли в его запасы и утащили совсем маленько: шесть упаковок печенья, две курицы-гриль, пять упаковок сока, три килограмма разнообразных фруктов, три булки хлеба и килограмм колбасы (стоит заметить, что колбасе обрадовались даже больше, чем всему остальному). Кроме того, ЛиШона не была бы ЛиШоной, если бы не утащила из бара несколько бутылок вишневого ликера.
Нагруженные едой и питьем, довольные, предвкушающие пир горой, они зашли в свой домик и застыли в дверях. Посреди комнаты стоял деревянный ящик с непонятной надписью «Apel’sini».
- Что это? – подозрительно спросила Кортни.
- Ящик, - недолго думая, ответила Гвен.
- Я вижу, что ящик, - огрызнулась мулатка. – Что за ящик?
- Откроем? – поинтересовалась ЛиШона.
- Сначала изучим, - отрезала Хезер.
Убрав пакеты с едой в безопасное место (ценный груз же), дамочки боязливо подошли к посылке. Осмотрев ее со всех сторон, аккуратно потрогав, понюхав и даже послушав (а вдруг бомба), они пришли к выводу, что снаружи ящик не опасен.
- А теперь вскроем, - сказала Гвен, которой надоело этот ящик чуть ли не облизывать и резко подняла крышку.
Внутри ящика оказались… апельсины.
- Фрукты? – озадаченно спросила Хезер.
- Как видишь, - выражая явное недоверие цитрусам, ответила Кортни.
- Нас решили закормить фруктами? – подняв бровь, задала вопрос в никуда Бриджетт.
- Ой, девочки, смотрите, - ткнула в ящик пальцем ЛиШона, - там, кажется, игрушка плюшевая лежит. На медведя похожа…
Она уже собиралась вытащить этого плюшевого мишку на свет божий из коробки апельсинов, как внезапно игрушка сделала это без посторонней помощи. Внимательно посмотрев на застывших от удивления девчонок, «игрушка» спросила:
- Вы Гену не видели?
Не справляющиеся с потрясениями дамы молча разглядывали этого медведя. Вообще-то, назвать говорящую игрушку медведем можно было лишь символически – у бурых обитателей леса не бывает таких огромных ушей, да и морда у них не такая… такая.
- Т-ты к-кто? – заикаясь, обратилась к «медведю» Кортни.
- Я Cheburashka, - ответил неожиданный гость. – Хотите, я вам песню спою?
Девушки медленно кивнули – мало ли, а вдруг сожрет за нелюбовь к искусству?
Cheburashka запел:
- Я был когда-то странной
Игрушкой безымянной,
К которой в магазине
Никто не подойдет…
Возможно, отчаянные героини оценили бы талант плюшевой ожившей игрушки, если бы Бриджетт не заверещала, глядя в окно:
- Крокодил!
С визгами и воплями обитательницы домика кинулись в дальний угол. А крокодил тем временем, абсолютно не смущаясь, сказал:
- Чебурашка! Вот ты где!
- Гена! – радостно воскликнул непонятый серой массой музыкальный гений и бросился к Гене. Подпрыгнув на довольно высокую для своего роста высоту, он мигом оказался в руках кровожадного, на взгляд девушек, крокодила. – Ты неси меня, а я понесу гармошку.
- Это ты здорово придумал, - кивнул крокодил, и они убрались восвояси.
- А вот и Gena, - выдавила Гвен.
Голод после такого импровизированного выступления ненадолго отступил. Убрав еду в самый прохладный угол и клятвенно пообещав себе все съесть, наши героини стали обдумывать ситуацию.
Обдумывать получалось плохо. Если убрать все междометия и нецензурную лексику, то конструктивных предложений не поступало.
Внезапно со скрипом открылась дверь. Дамочки с опаской ожидали следующего гостя. Увидев, кто собирается их посетить, они поняли, что опаска не была лишней.
Это был медведь.
Это был огромный плюшевый медведь.
Это был огромный плюшевый медведь, который застрял в проеме двери.
Мало того, что гость застрял, так он еще и с кем-то разговаривал.


3.

"Пропавшая"

Молли слегка нервничает, когда выходит из аэропорта Хитроу. Чувство неясной тревоги не может оставить ее, несмотря на то, что она уже полчаса стоит на родной и - самое главное - твердой земле.
Вопреки законам жанра, Англия встречает ее не серым туманом и мелким противным дождем, а теплым солнечным днем. Молли перекладывает небольшую сумку в другую руку и пытается поймать кэб. Тот подъезжает практически незамедлительно. Хупер садится, называет адрес и, прикрыв глаза, откидывается на спинку сиденья.
- Вы из отпуска вернулись? - неожиданно начинает разговор кэбмен.
- Простите? - почти уснувшая Хупер отозвалась не сразу.
- Вы вернулись из отпуска? У вас такой загар...
Воспоминания - те, которые она предпочла бы не иметь, - тут же проносятся в голове. Молли усмехается про себя. Отпуск, да.
- Можно и так сказать.
И отворачивается, показывая, что продолжать эту тему у нее нет желания. Кэбмен замечает намек, но недоумевает, что же сказал не так.
Квартира встречает ее молчанием. Молли принимает душ, пьет чай, который купила в аэропорту, и тщетно пытается почувствовать себя хозяйкой в доме.
Молли ложится спать рано. Засыпая, она чувствует вкус океана на губах.
***
Утром в полудреме она долго не может понять, почему лежанка кажется такой неудобной. Она долго ворочается, пока до нее не доходит, что подушка слишком большая, а матрас слишком мягкий и совсем не похож на песок.
Приводя себя в порядок после сна, она долго всматривается в свое отражение и пытается понять, всегда ли она была такой худой, волосы - выцветшими на солнце, а кожа - смуглой и чуть шершавой на ощупь.
***
- Здравствуй, Майк.
- Молли... - Майк улыбается натянуто, как врач, который хочет сообщить плохую новость и смягчить при этом удар. - Какими судьбами?
Молли не знает, зачем она приехала в Бартс. В последний раз она была здесь пять лет назад, спасая жизнь тому, кого любила. Кажется.
- Ностальгия, - Хупер копирует улыбку Стэмфорда. - Расскажешь, что у вас происходило?
Майк напряженно вздыхает и начинает говорить о новом оборудовании, интересных случаях и непроходимо тупых интернах. Молли слушает вполуха.
- Шерлок иногда заглядывает, - как бы невзначай упоминает он.
Молли не вздрагивает, не краснеет и не напрягается.
- Правда? - равнодушно бросает она, разглядывая свою старую новую лабораторию.
- Ты, наверно, за последними новостями не особенно следила, ведь... - "ты сама была той еще новостью", собирался сказать он, но одернул себя, - в общем, этот Мориарти, или кто он там на самом деле, жив. Думаю, Холмс не может ему этого простить.
Хупер вежливо кивает, еще минут пятнадцать слушает о жизни Майка и прощается.
Она уверена, что навсегда.
Вечером она прокручивает этот разговор в своей голове снова и снова и с чувством, похожим на удовлетворение, отмечает, что упоминание Шерлока Холмса больше не волнует ее так, как когда-то.
***
Он приходит к ней через неделю после ее приезда. Молли только вернулась из магазина, в пакете - фрукты, чипсы и шоколад.
- Здравствуй, Молли Хупер.
- Здравствуй, Шерлок.
Он входит без спроса, осматривает обстановку. Его взгляд задерживается на импровизированной кровати из двух одеял и маленькой подушки на полу и Холмс кивает своим мыслям. Он наверняка сделал какие-то выводы, но если честно, Хупер плевать на них.
- Мориарти вернулся, - говорит он.
- Я знаю.
- И миссис Хадсон приглашает тебя на обед в воскресенье.
Молли тихо усмехается. Взгляд Холмса на то, как следует вести вежливую беседу, за столько лет совсем не изменился.
- Мне приятно ее приглашение, - отвечает она.
- Ты придешь? Будет Джон с женой, и Лестрейд.
Сначала Молли хочет отказаться, но ее английская натура кричит, что просто невежливо разочаровывать стольких людей сразу.
- Я приду.
Шерлок кивает, показывая, что принял к сведению, и направляется к двери. На пороге он задерживается на секунду.
- Я рад, что ты вернулась.
Хупер не отвечает. Холмсу и не надо.
***
Встреча, которая должна была развеселить Молли, более похожа на поминки. Миссис Хадсон улыбается слишком широко и радостно, Джон Ватсон не очень удачно шутит, пытаясь разрядить обстановку, Грег Лестрейд не знает, как начать разговор. Шерлока нет, Шерлок занят расследованием.
Слава богу.
Мэри Ватсон - милая женщина, единственная, кто непринужденно чувствует себя в этой компании, заваливая Молли вопросами об Америке.
Первым не выдерживает Лестрейд, все время поглядывающий на часы. Он уходит, оправдываясь тем, что этой ночью он был на дежурстве.
Миссис Хадсон уходит на кухню за чаем, и Мэри, предложив свою помощь, следует за ней, кидая мужу взгляд из-за плеча. Джон молчит с полминуты, а потом подсаживается к Хупер поближе.
- Молли...
Она знает, что он хочет сказать, но все равно слушает его неловкую, переполненную паузами речь.
- Знаешь... Когда я вернулся из Афганистана, я... пойми, я знаю, как это... я же врач, как и ты, и ты наверняка слышала про посттравматический синдром...
Он продолжает говорить, а Молли кивает в такт его словам и смотрит ему в глаза. Джона это совсем не смущает, он упорно продолжает говорить, словно хочет убедить себя, а не ее. Хупер думает, что, похоже, синдромом Супергероя болеют все врачи.
Джон берет ее руку в свою.
- Молли, если тебе будет нужна помощь... да даже гвоздь забить, ты можешь к нам обращаться.
Хупер вежливо улыбается.
- Спасибо, Джон.
Шерлок появляется неожиданно. Он проходит мимо них даже не здороваясь. Лицо Джона каменеет, он извиняется перед Молли и следует за другом в его комнату.
Она не слышит, что именно говорит Джон Холмсу, но она догадывается. Друзья стараются говорить тихо, но в конце Шерлок не выдерживает:
- Не говори мне, чего я не могу!
Ватсон шипит и они снова говорят тихо. Миссис Хадсон с Мэри наконец-то приносят чай, и Молли с облегчением отвлекается от неловкого подслушивания.
Когда Молли уходит, миссис Хадсон крепко обнимает ее на прощание, Мэри улыбается тепло, но все равно грустно, а хмурые Ватсон с Холмсом постоянно твердят, что, если ей хоть что-нибудь понадобится, она может обратиться к ним.
Молли обещает, что так и сделает.
Шерлок замечает ее вранье, но ничего об этом не говорит.
Она очень ему за это благодарна.
***
Она возвращается в квартиру уставшая. Ей очень хочется спать, но она делает над собой усилие и отправляется в душ.
Она выходит из душа, идет на кухню делать себе чай и обнаруживает там Джеймса Мориарти. Он совершенно не вписывается в обстановку, кажется в ней инородным элементом, в своем-то дорогом костюме и вычищенных до блеска ботинках.
Увидев ее - в растянутой мужской футболке, с влажными волосами, - улыбается искренне и предлагает ей чай.
- Хороший, не тот, что у тебя тут, - он кривится.
Молли думает, что должна чувствовать себя польщенной - главные гении Великобритании изволили побывать в ее квартире. Вместо этого она чувствует только усилившуюся усталость.
- Спасибо.
Чай действительно оказывается неплох.
- Ты умеешь удивлять, Молли Хупер.
- Поверь мне, я совершенно к этому не стремилась.
Джим внимательно смотрит ей в глаза, и Молли отвечает ему тем же. У него черные глаза; романтичные дурочки сказали бы, что в них прячется тьма, но Хупер видела многое, и демоны Джеймса Мориарти ее не пугают.
- Вы врали.
- Что?
- Вы врали. Ты вся ваша... - он взмахивает рукой, - ... Семерка Ошеаник. Врали о том, как выживали... где вы на самом деле были. - Он заходит Молли за спину и, наклонившись, шепчет ей на ухо. - Почему вы врали?
Она чувствует его дыхание на своей коже, чувствует, что его руки, которые он положил ей на плечи, мелко дрожат.
Молли сама начинает дрожать. Она не знает, что ему ответить.
- Молчишь, милая Молли? А если я...
Он не успевает договорить. Хупер резко разворачивается и целует его. Мориарти отвечает на поцелуй, запускает руки под рубашку.
Незаметно для Молли они оказываются в спальне, и Мориарти пытается утянуть ее на кровать, но она, протестующе застонав, толкает его на одеяла, лежащие на полу. В их действиях нет нежности или заботы - движения грубые, и это больше похоже на борьбу.
Все заканчивается быстро. Они лежат нагие, и в тишине слышно только тяжелое дыхание. Внезапно Мориарти фыркает.
- Мне нравится, как ты уводишь тему от неудобных вопросов. Может, мне стоит чаще их задавать?
Молли смеется вместе с ним, но ей совсем не весело.
***
Она бежит сквозь джунгли так быстро, насколько может. Легкие рвет от нехватки кислорода, голова кружится, но она упорно продолжает бежать.
То, что находится сзади, нагоняет ее. Она слышит, как Это сносит деревья и издает непохожий ни на что звук. Она почти уверена, что скоро умрет.
Но вдруг краем глаза она замечает заросли бамбука*. Ей надо только добежать до них и...
Она не успевает. Это хватает ее, но она не собирается сдаваться без борьбы, хоть это и бесполезно. Она извивается и шипит...
...И чувствует, что ее щека горит.
Молли резко открывает глаза и видит перед собой Мориарти с перекошенным лицом. Отстранено она думает, что в глазах у него застыли гнев и испуг.
- Ты с ума сошла?! - орет он.
В горле застывает ком, но глаза у Молли сухие.
- Принеси воды, пожалуйста.
Говорить больно, горло саднит. "Я кричала", - понимает она.
_______________________________
а может, и не бамбука, не могу точно сказать.


4.

"a man who wasn't there"

"Той ночью я решила выйти на прогулку. Не знаю, что сподвигло меня на это: было ли это то, что некоторые называют "судьба" или "шестое чувство", или же я упрямо последовала за своим простым детским "хочу". Я не знаю, да и не хочу знать.
Мое недоверие к лестницам выработало у меня стойкую привычку смотреть только под ноги, спускаясь по ступенькам. Поэтому в поле моего зрения оказывались только чужие туфли.
Я спускалась в метро, намереваясь доехать до центра города, или просто покататься по подземке - это всегда вызывало во мне ощущение, что апокалипсис наступил уже давно, а мы все, сидящие в вагоне метро, - не более чем ходячие мертвецы, существующие вне времени. Вытянутые тени и спешащие туфли мелькали у меня перед глазами.
Но вот я заметила их. Это были чудесные ножки в туфлях на высоком каблуке, шагающие в ритм с тюремным рок-н-роллом Элвиса. Вопреки своей привычке я подняла глаза и увидела девушку, но только со спины. Прекрасную.
Длинные каштановые кудри, рассыпавшиеся по плечам, подскакивающие при каждом движении. Короткий плащ, из-под которого выглядывала юбка, не доходившая до колен. И стройные ножки, так грациозно шагающие по ступенькам.
Я не видела лица этой незнакомки, но это было не важно. Я влюбилась в этот образ, что я видела, и мне казалось, что если она повернется, покажется мне, то моя иллюзия будет разрушена, уничтожена. Все, чего я хотела в тот момент, - непрерывно идти за этой девушкой, сделать это преследование своим смыслом жизни.
Но моим мечтам не суждено было сбыться. Она, столь грациозная и легкая, впорхнула в вагон метро, двери которого захлопнулись прямо передо мной. Эти двери словно обрезали какую-то нить внутри меня, и я ощутила такое отчаяние, что я готова было сесть прямо на грязный и холодный пол метро и зарыдать во весь голос, рассказывая всему миру о своем горе.
Но мир бы не услышал; ни одна живая душа не услышала бы. Поэтому я села на свободную лавочку, прислонилась к стене спиной и, вызывая образ своей внезапно обретенной и столь же внезапно утерянной любви, несмотря на очевидное отсутствие таланта, запела песню про Девушку, которую восхваляли жуки:
Is there anybody going to listen to my story
All about the girl who came to stay?..*"

***

"У него была девушка, которую никто не называл по имени; все звали ее просто Детка. Детка была почти-идеалом: она готовила так, словно была шеф-поваром в французском ресторане; танцевала так, словно молодой Патрик Суэйзи был ее любовником; и пела, пела всегда и везде - о, Дьявол, я продала бы тебе душу, чтобы петь хотя бы чуть-чуть также хорошо.
Кори, выпив, любил рассказывать, как случилась их любовь (да, он всегда использовал это слово - "случилась"). Он рассказывал эту историю всем, каждому встречному, и любой его знакомый мог пересказать ее; но лишь Кори говорил так вдохновенно, выдавая каждый раз все новые и новые детали и мелочи, словно не мог не обойтись без этого.
"Я говорю тебе, старина, она, она все построила, по кирпичику, с нуля. Понимаешь, она видела в будущем то, чего не смог увидеть я, - она увидела нас".
"Нет, ты не знаешь, - Детка просто взяла и сделала все за меня. Я идиот был, старина, идиотом и остаюсь. Но сейчас я идиот, потому что ослеп от ее души, яркой, горячей; раньше я был идиотом, потому что не видел ее, не хотел, понимаешь, старина?"
"Она всегда добивается того, чего хочет. Она хотела меня, и она получила меня, и ее ничто не смогло остановить. Она просто шла напролом, как танк, старина, понимаешь, как танк, - талантливый, привлекательный и безумно жадный танк. Жадный до жизни и любви".
"Когда я в первый раз ее встретил, я уже тогда, в тот же самый момент знал, что мы случимся. Просто чтобы осознать это, потребовалась ее упертость, упертость моей Детки, старина".
И, хоть Детка не присутствовала, когда Кори рассказывал эту историю, клянусь банановыми кексами, она знала и помнила каждое слово, что он говорил о ней. И невозможно было, чтобы она не знала; иначе это значило бы, что Кори все врал, но это как раз был тот исключительный случай, когда он говорил чистейшую правду".